На главном направлении

с основателем и руководителем этого направления, бывшим начальником Специального технического управления атомного ведомства Евгением Трофимовичем Мишиным.— Евгений Трофимович, если по справедливости, юбиляров-то двое: “Элерон” и само направление работ. Вы руководили и тем, и другим. К вам и вопрос: почему об одном говорят, чествуют, а второе лишь упоминают?— В известном смысле тут все закономерно. Предприятие работает, самореализуется. Научно-техническое направление реализуют. Те же предприятия.

Чувствуете разницу? Это первое. Второе — специфика отрасли, ее значимость для судеб страны. В особенности тогда, в начале 60-х. Разработка новых видов ядерного оружия, термояд — любое другое научное направление рядом с ними меркло. И так по инерции до сегодняшнего дня. Впрочем, о сегодняшнем дне — это я тоже по инерции. На самом деле ситуация меняется — по мере активизации терроризма и развития технических средств противодействия ему. Направление создания отдельных перспективных систем безопасности по своей интеллектуальной и финансовой емкости уже сейчас сопоставимы с аналогичными затратами в сфере разработок ОМП.— В отечественной науке и приборостроении имя доктора технических наук, профессора, генерал-майора Мишина прочно связано с разработками технических средств безопасности.

Но как связать имя молодого майора с самой идеей использования в охране ядерных объектов мало кому понятной электронной техники?— Знаете, некоторые идеи, особенно назревшие, напоминают велосипед, изобретать который — значит бездарно терять время. В США и Западной Европе развитие электронных охранных систем начало набирать обороты еще в 50-е годы. И мы это знали. В Минсредмаш меня откомандировали не генерировать идеи, а реализовывать их… Точнее — ее, идею экономии людских ресурсов при охране режимных отраслевых объектов. Проблемой была не она, а то, что ее требовалось перевести на язык конкретных задач, а сами задачи — решить. В частности, необходимо было создать команду специалистов для решения сложных научно-технических и организационных проблем, опытные производства, испытательные площадки, внедриться в серийные заводы МСМ, организовать проектные, монтажные и пусконаладочные работы на объектах.— И вы их решили?

— Не только их. Были сформулированы теоретические основы построения электронных систем физической защиты на различных физических принципах, определены стратегические направления исследований и характер разработок, отработана и нормативно закреплена технология оборудования ТСО ядерно опасных объектов, налажена научно-производственная кооперация. Разумеется, тут не только моя заслуга. Результаты обеспечивались коллективными усилиями. Очень помогли инженеры и техники, которых мне удалось собрать и сплотить в единую команду, как принято сейчас говорить. Люди, их подбор, работа с ними — это то, чем я действительно горжусь.

Очень непросто было сформировать коллектив специалистов, которых в то время не готовил ни один вуз страны.— Сложись та же ситуация сейчас, задача была бы проще?— Боюсь, что она бы оказалась вообще нерешенной. Многое тогда держалось на убежденности: “Это нужно стране”. Сегодня — сила рубля, личная выгода. На работу это поднимает, но на самоотдачу не позовет. А в таких делах, как наше, она очень нужна.

В 1967 году Минсредмаш получил государственный заказ — оснастить охранной техникой выставку Алмазного фонда в Кремле, открывавшуюся к 50-летию Октябрьской революции. Исключительность задания и сжатые сроки потребовали максимального напряжения сил участников работы. Для оснащения выставки конструкторами лаборатории были разработаны специальные приборы “Ромб-К2”, “Конус-1”, “Шторм”. Пензенский приборостроительный завод обеспечил внеочередное их изготовление и поставку.

Работа велась круглосуточно, а в последние недели — и без выходных. В итоге задание было выполнено в срок. Работа получила высокую оценку — и для нас это было лучшей наградой, честное слово.— Это правда, что новое направление работ в отрасли впервые серьезно восприняли после организованной вами выставки?— Для активизации работ по ТСО одной из первых моих “акций” стало проведение в министерстве выставки образцов охранной техники, созданной на предприятиях отрасли в инициативном порядке. В известной мере это было то, что сегодня именуется пиаром.

Я уже поработал немного и, как говорится, кожей чувствовал необходимость показа возможностей сигнализационной техники руководству Минсредмаша, а заодно и другим объективно заинтересованным в такой технике ведомствам.Подходящая для демонстрации аппаратура имелась, но на Ордынку ее требовалось доставить издалека: макет станционного аппарата “Гамма” — из Пензы-19; радиолучевое средство обнаружения “С11Б” — из Свердловска-45; СВЧ сигнализатор — из г. Лермонтова; емкостной сигнализатор — из Мытищ; ультразвуковой датчик для помещений — из Челябинска-70; ИК-датчик для помещений и периметров — из Пензы-19; тревожные кнопки, замковые устройства с дистанционным управлением — из Арзамаса-16– Между тем времени — в обрез. В общем, если бы не помощь сотрудников и лично директора ВНИИЭФ Б. Г. Музрукова, начальника первой площадки этого института Е. Г. Шалотоня, образцы техники и демонстрационные стенды к назначенному сроку не попали бы.Для развития работ по техническим средствам охраны выставка сыграла действительно большую роль. На ней побывало более 700 человек. В их числе руководители КГБ В. Е. Семичастный и Ф. А. Щербак, главнокомандующий Ракетными войсками стратегического назначения В. Ф. Толубко, ответственные работники ЦК партии и Совмина, представители оборонных отраслей промышленности.Высоко оценив экспозицию, Ефим Павлович Славский распорядился выделить дополнительные средства и штаты для наращивания разработок. И самое главное: сразу же после выставки приказом по Минсредмашу от 13 марта 1963 года № 078 была создана та самая лаборатория № 36. Первыми ее сотрудниками стали Е. Н. Алексеенко, Г. А. Алипова, В. А. Леонов, Б. Г. Громов, Ю. К. Свирский, Н. И. Лунев, Ф. В. Первов. С этого дня началась история СНПО “Элерон”.

— Судьба разработок во многом определяется удачным выбором исследовательских приоритетов. Как вы и ваши подчиненные решали эту проблему?— По разному, но почти всегда — трудно. Взвешивалось все, от физического принципа, на котором будет работать прибор, до его размеров. Обязательно выяснялись и учитывались требования к будущему изделию: вероятность обнаружения, допустимая частота ложных сработок, температурный диапазон эксплуатации. Думаю, благодаря в том числе и такому подходу, у нас, не имевших научного опыта и наработок, практически сразу “пошли” такие ТСО, как емкостной сигнализатор для помещений “Ромб”, радиолучевое средство обнаружения для периметров “Эллипс”, объемное радиотехническое средство обнаружения “Конус” и другие. Был в тщательности подбора и другой, не менее важный плюс: мы “не подставляли” неудачными разработками еще неокрепшую идеологию охраны.— Такая опасность действительно была?

— В первые годы, да и не только, внедрению охранной техники сопротивление оказывалось ощутимое. Многие командиры частей охраны, руководители режимных служб ставили под сомнение саму возможность использования ТСО. Одни добросовестно заблуждались, считали, что только часовой с Джульбарсом способен обеспечить неприкосновенность охраняемого объекта. Другие исподтишка, а то и в открытую интриговали, опасаясь сокращений личного состава охраны, а значит, и за свое должностное положение. В общем, все как в жизни.— А сокращения-таки последовали?— Только по объектам Минсредмаша с введением автоматизированных охранных систем личный состав охраны сократился на 10 тысяч человек. В целом же по военно-промышленному комплексу страны эта цифра куда больше.

— Кто или что, на ваш взгляд, закрепило “прописку” нового отраслевого научно-технического направления?— Решающее значение имела поддержка руководства Минсредмаша в лице Ефима Павловича Славского, да и практически всех последующих руководителей отрасли. С технической точки зрения, многое дали правильная оценка ожидаемого эффекта от применения ТСО, обоснованность предпочтений в выборе физического принципа, используемого в работе того или иного вида аппаратуры, надежная элементная база, военная приемка. Эффективность, всепогодность, помехоустойчивость нашей техники — се вотсюда.— Насколько мне известно, за создание специальной охранной техники и оборудование важных государственных объектов в 1971 году группе разработчиков, и в том числе вам, была присуждена Государственная премия?— Был такой факт. Вторую Госпремию я получил за комплекс охраны аэропорта “Шереметьево-2”, установленный там в период подготовки к Олимпиаде. Но суть не в наградах, а в том, что за ними дела, за которые не стыдно.

Например Припять, где я и мои сотрудники из Специального технического управления после аварии на Чернобыльской АЭС руководили оборудованием ТСО 30-километровой зоны отчуждения и периметра города. Или Афганистан, где мы обеспечивали своей техникой безопасность советских частей и подразделений. Или 14 тысяч километров оборудованной сигнализационной техникой государственной границы — знаете, сколько таких “или” у человека моего опыта и возраста? Перечислять все — газеты не хватит.— А в общей сложности? Сколько видов охранной аппаратуры создано за период вашего руководства СТУ, а затем “Элероном”, какова численность защищенных ею объектов?— Порядка сотни видов.

Их серийный “тираж” превышает 500 тысяч изделий. По данным на 2004 год, последний год моего директорства, системы безопасности СНПО установлены более чем на 8,5 тысячах объектов Росатома, Минобороны, Федеральной службы безопасности, Службы внешней разведки, МИДа, Минкультуры и других ведомств. Это — атомные электростанции, ракетные комплексы, хранилища ядерных материалов, крупные промышленные предприятия, банки, музеи, правительственные и административные учреждения. Нашими системами защиты оборудован Музей изобразительных искусств имени Пушкина, Третьяковская галерея и т. д.— Будучи руководителем времен планового хозяйства, как вы относитесь к конкуренции — зарубежной, на внутреннем рынке?— В военно-технической сфере, куда входит и продукция СНПО, всегда была негласная конкуренция между крупнейшими странами. Такого рода соперничество неизбежно. Но в нашем случае есть своя специфика.

На особо важных государственных объектах используется исключительно отечественная техника. Она разработана с учетом собенностей эксплуатации в российских условиях. Скажем, многие зарубежные приборы при температуре минус 10 градусов дают сбои, а элероновские и при 50-градусном морозе безотказны. Американские специалисты прямо говорят, что наши ядерные объекты защищены очень надежно. Что касается конкуренции на внутреннем рынке, голосую за нее двумя руками. Во времена, когда наше предприятие было монополистом, мы, например, не всегда уделяли должное внимание дизайну своей аппаратуры.

Приходится наверстывать сейчас.— В день 45-летия “Элерона” и отраслевого научно-технического направления безопасности — что бы вы пожелали продолжателям вашего дела?— Не забывать о том, что “Элерон” призван обеспечивать безопасность жизненно важных для государства объектов. И при всех обстоятельствах оставаться лидерами российской индустрии безопасности.Minatom.Ru